— И как?

— Не выращивают кустики в три этажа. Сам всё понял и рапорт о переводе забрал.

Пока мои колдовали с едой у костра и набивали жаренной таурятиной не только мой криптор, но и крипторы разведчиков, Василий колдовал над машиной. Так быстро вставить батареи и запустить не получилось, но через два часа питание на основные агрегаты было подано. Всё время, пока Василий возился с Захватчиком, командир мило беседовал с нами, а особенно со мной, пытаясь провести вербальную разведку, а Юлиан взял под управление Тарантула и разведывал местность, вернее составил компанию Плешивому.

Было интересно наблюдать, как медвегрыз и металлический паук обходят скальные выступы и нагромождения камней. Плешивый искал место для днёвки, а паук шёл рядом, ведомый оператором. Пару раз паук останавливался и подсвечивал лазером одиноких наблюдателей от местных, которые тут же сдрыскивали. Судя по всему, мой зверюга здесь никогда раньше не был и после того, как набил брюхо, сразу пустился обходить завалы камней в поисках днёвки. Хотя местность была довольно ровной, но всюду хватало разломов, каменных завалов и совершенно бессистемных нагромождений породы. Медведище уже присмотрел пару подходящих мест, но, очевидно, хотел изучить территорию более подробно.

Примерно в двух километрах от нас я перестал чувствовать зверя, хотя через визоры камер Тарантула, в темноте провала видел задницу что-то вынюхивающего Плешивого. Он выбрался наружу, и я снова почувствовал моего питомца.

— Что это такое за дырка? Почему я питомца не чувствую? — удивился я, просто озвучив мысли в слух, но оказалось, разведчики не только мило болтали и ковыряли Захватчиков, но и внимательно следили за всем вокруг, в том числе, что происходит в видимости камер Тарантула.

— Это, жопа, самая дырочка, ещё и на поверхности, — ответил Леонид, Василий утвердительно кивнул головой, а Юлиан, привычно мазнул рукой по карманам разгрузки с блоками игл, инстинктивно проверяя наличие боекомплекта.

Ребята скорее всего не осознавали, что если надо, то я могу полностью взять управление Тарантулом на себя, но то, что я влез в их отношения с железной машиной, понимали прекрасно. Как мне это удаётся и прочие интимные подробности о работе электроники, решили корректно не выяснять при первой встрече. Наверняка подозревали, что я поглядываю в визоры камер Тарантула, вместе с оператором. Скорее всего, рассчитывая это выяснить потом, не желая пока своим любопытством портить вполне неплохо начинающееся знакомство, когда я спросил:

— И что в ней дырочного?

— Это вход в те самые руины. Иногда остаются вот такие входы. Они защищены силовым полем. Мы рядом лагерем расположимся. Твой зверь днём внутри побудет, а мы на входе посидим, а потом двинем к базе. Там плёнка через которую только черви и теневые могут пройти, вроде медвегрызов, найтволков и даже тенехваты проходят. А вот люди, кархи, тауро, тигрексы даже дрейки пройти не могут. Так-же убивает неорганические формы жизни вроде камнеедов и ледяных дикообразов.

— Откуда информация? — я реально удивился.

— Сами засовывали. Тут полно таких мест, особенно под землёй. Всё это разрушенный город. Его хреналион лет развалили и всё уже скальной породой и тундрой поросло, но под землёй иногда совсем не тронутые комнаты встречаются. Некоторое коридоры имеют нереально прочные стены и изредка появляются над поверхностью, когда ураганы каменную породу сносят, бывают землетрясения и сели. Как правило все закрыты плёнкой и там часто черви заводятся. Материал стен так быстро обойти и расколупать не получится, его алмазный бур не берёт. Если есть время, можно подкопаться и выжечь энергетикой понемногу. Если червей нет, там нетронутые комнаты и находили. Один раз даже целый квартал отыскался. Мы справки наводили. Нигде больше с таким не встречались.

Леонид сделал строгий указывающий палец:

— Чтобы ты понимал. Одну комнату с залеганием метров в сто нашли под первым местом нашей колонии. У нас такие плохие вещи творились. Я потом расскажу, просто знай, что мы на пять километров сдвинулись, а там теперь у нас теплицы, склады и загоны с тауро. Ушли бы дальше, но просто некуда. Где эту дрянь находим, том разумным жить нельзя, а вот животных похоже совсем не трогают. Так это сто метров вниз, а тут на поверхности.

Было интересно. Похоже, преграда к храму говорящей головы и твари, утаскивающей детей не что-то аномальное, а обычная охранная сигнализация используемая древними Кел повсеместно, просто у червей к ней иммунитет, как, собственно, и у всех тех, к кому кусок червяка прилип. А вдруг там тоже нетронутое жилище древних? Меня, разумеется, очень заинтересовало сходить и посмотреть. Даже ничего не трогать, просто посмотреть. Если туда ходил Плешивый, то наверняка никаких опасностей в виде притаившегося другого теневого хищника там точно нет, а всё остальное должно быть предметом моей личный осторожности.

А потом Леонид дёрнулся:

— Вашу, же! Огромная толпа. Они возвращаются и совсем близко. Дроны тут не летают, но у меня руна для наблюдения была. Прибили птичку.

— Я останусь с Плешивым. Рассвет должен скоро начаться и найти укрытие моему зверю будет просто некогда, а оставлять его одного не буду, — сразу расставил я все приоритеты.

— Принято, — согласился разведчик.

«У любой правды может быть несколько слоёв», — любил говорить Цай. В остальные слои я никого не стал посвящать. Мне нужно было обязательно пойти в эту комнату, и более того, меня туда запихивали самым тупым и незатейливым способом. И да, если вы, кто там за мной с неба или из-под земли наблюдает, то знайте, я обо всём догадался, мне просто деваться некуда. Разуметься, я это произносил молча, просто мысленно адресуя к кому-то неведомому, но явно подпихивающего скромного капитана малого тральщика.

Глава 8

Скромный сиделец

Мы находились над огромным городом, который когда-то снесли. Если что-то с точки зрения физики было нормально, то и с точки зрения опасности то же. Сверху всё было уничтожено, потом шло месиво из разбитых коридоров подземных уровней, а потом, глубоко внизу, порой на полкилометра и ниже, иногда находили целые помещения, и даже коридоры с нетронутыми и покинутыми людьми комнатами. Как правило помещения были закрыты такими плёнками, но существовал способ проникнуть внутрь, выжигая плазмой по не многу стены.

С этим всё ясно. Кокая-то неведомая сила ударила по древнему гиперполису, всё снесла, и уцелели только зарытые на полкилометра отдельные комнаты. Аборигены добраться до древних сокровищ практически не могли, а вот земляне нашли способ. Если раскопать в сторону от плёнки каменный массив, выжечь дыру в стене и залезть в помещение, то при должной осторожности можно отыскать немало полезных вещей. Здесь было всё понятно, и если не лапать всё подряд, а к каждому предмету относиться с осторожностью, можно было неплохо обзавестись древними и полезными артефактами.

Но очень редко, нарушая все законы физики, сохранялись помещения совсем близко к поверхности. Как кладовка или спальня с овальной кроватью и живыми травяными шторами на окнах сохранилась среди расплавленного и выжженного камня? Встретиться могло что угодно, но всегда, без исключений, эти, расположенные неглубоко комнаты, несли неприятности. Не какие-то условно возможные, а именно обязательные и чем ближе к поверхности, тем неприятности были больше и страннее, а комнату просто со входом на земле нашли впервые, и, разумеется, это сделал Плешивый, ещё и совсем недалеко.

Леонид, мечась как маятник, раздавал распоряжение Юлиану и Василию, и сам суетился нереально, но при этом пояснял мне обстановку:

— Руины, мать их. Летать нельзя. Там вся связь пропадает, может, и ваши вот эти мозговые волны, — и он показал рукой, как распространяются из головы какие-то волны неопределенной формы. — Зато стены крепкие, может даже орбитальную бомбардировку выдержит. У них тут явно не по-детски происходило. Сверху всё сметено, метров на сто один камень, но бывает гору раздолбим, а там внутри коридоры, а если ещё метров на пятьсот вниз, то там уже попадаются коридоры нетронутые и комнаты обставленные, словно во дворце. Даже ткань на окнах, и некоторые до сих пор работают. Постоянный портал, чтобы — на море смотреть или куда у них там принято. Только не всегда на море. Почти все окна смотрят в темноту и лучше в такие комнаты не заходить, чтобы из окна ничего не выпрыгнуло.